Лингвист Юрий Варзонин – о том, как нам могут пригодиться древние языки
На вопрос «Сколько языков вы знаете?» он небрежно отвечает: «Ну, десяток», – как будто речь идет о десятке яиц. Причем три известных ему языка мертвые: древнегреческий, латинский, санскрит. «В лингвистике нет понятия «мертвые», используется термин «за-мер-шие языки», – поправляет он. «Караван» поговорил с Юрием Варзониным, профессором кафедры теоретической лингвистики ТвГУ, справедливо ли скандальное заявление депутата Госдумы Ирины Яровой: «Изучение иностранных языков в школах – угроза для российских традиций»
EX IPSO FONTE BIBERE
ПИТЬ ИЗ САМОГО ИСТОЧНИКА
– Как может быть полезным абсолютно бесполезное знание мертвых языков?
– Это знание можно назвать «бесполезным» только в кавычках. В чем отличие древних языков? Только в отсутствии носителей. Никакой младенец не скажет «Мама!» или «Папа!» по-латыни или по-древнегречески. Тем не менее на этих языках накоплены несметные интеллектуальные, культурные богатства, которые устареть не могут. Это фундаментальные ценности европейской культуры, и не только европейской – мировой.
Вот вам штрих к теме «Полезность/бесполезность древних языков». Я уже 15 лет работаю в проекте, в котором задействовано много людей из разных стран. Мы готовим 27-томную серию комментариев Святых Отцов к Библии. Имена Августина Блаженного, Иоанна Златоуста у всех на слуху. В основном эта литература написана на латыни и древнегреческом. Так что знание языков античности всегда будет востребовано.
Незнакомство с первоисточником ведет к искажению смыслов. Возьмем для примера выражение «В здоровом теле – здоровый дух». Здесь «здоровый дух» рассматривается как следствие «здорового тела». Это неправильный перевод Ювенала, который на самом деле сказал: «Надо молить богов, чтоб дух здоровый был в теле здоровом».
Таких парадоксов много. И будет больше. Использовать древние речения, не обращаясь к оригиналу, небезопасно: рискуешь вложить собственный смысл. Хоть это и не запрещено, и вообще, свойственно человеку.
– Что такое язык как феномен и почему некоторые языки вымирают?
– Мы не слишком хорошо знаем, что такое язык. Человек обречен научиться говорить уже потому, что родился. В этом смысл язык – дар человеку. Ребенок научается говорить мгновенно – в три года он может выразить все мысли, которые составляют его потребности. Для изучения языка он ничего не делает, никаких правил не учит. Слышит – и «фотографирует». Когда ему исполняется пять лет, все становится сложнее. Потом мы всю жизнь обречены сидеть со словарем, пытаясь овладеть каким-нибудь иностранным языком.
Сколько языков на планете – точно сказать нельзя. Английский США и английский Великобритании – это один язык? Вот раньше был сербско-хорватский, а теперь это два языка: сербский и хорватский. Нужно сказать, что это важный фактор самоидентификации. Кроме понятия «этноним» (название народа), есть еще понятие «лингвоним» (название языка).
Определить, где диалект, а где новый язык, бывает сложно. В самом достоверном источнике вы прочтете, что в мире 5–20 тысяч языков.
В середине прошлого века была оглашена цифра, которая принципиально не меняется. Каждый год количество языков сокращается на 12. Причины, по которым коллектив носителей языка перестает им пользоваться, многообразны. Самый частый случай – ассимиляция. Одни народы к этому более устойчивы, другие менее.
В мире создано несколько тысяч искусственных языков, которые восхищают своей строгостью и логичностью. Самый известный – эсперанто польского врача Людвика Заменгофа. Язык создан на основе латыни, но в нем устранены все естественные препятствия, исключения из правил. Однако ни один искусственный язык ожить не смог. В отличие от древних языков, которые обрели новую жизнь. Например, иврит, ставший государственным языком Израиля после тысячелетнего забвения. И это не единичный случай.
«Русский классицизм достиг своего пика, когда министром был граф Толстой, посещавший Пруссию для того, чтобы познакомиться с немецкой системой образования из первых рук. …Классические предметы – на практике почти одна латынь – занимали 41 процент учебного времени в гимназии, притом что 14 процентов отводилось на математику, 12 на русский язык и еще 10 на современные языки»
(Франсуаза Ваке. «Латынь, или Империя знака. От XVI до XX века»)
VIVA VOX ALIT PLENIUS
ЖИВАЯ РЕЧЬ ПИТАЕТ ОБИЛЬНЕЕ
– Частенько приходится слышать, что язык определяет сознание, что один язык богаче другого, поэтому один народ – чаще русский – душевно богаче, например, американцев…
– Теория «Язык определяет сознание» устаревшая. Эта проблема возникла после того, как стали изучать «широким фронтом» языки индейцев и обнаружили, что понятия аборигенов не соответствуют европейским. Ну не было у аборигенов такого деления на времена года, не было, соответственно, и таких слов: культура не потребовала. И европейцы пришли к выводу, что язык определяет сознание.
Сейчас эта проблема решается так. Язык влияет на развитие отдельного человека, потому что мир ему открывается через язык. А человеку принципиально без разницы – он заговорит на любом языке, на котором говорит его окружение. С другой стороны, и человек может влиять на язык – но уже в меньшей степени. Мы можем контролировать систему письма, терминологию, стилистические регистры – считать приемлемым говорить так-то и так-то. Да, мы можем запретить мат в кино, но мат из языка не исчезнет, он там просто есть.
Мышление само по себе не зависит от языка. Есть lingua mentalis – язык мозга, и он абсолютно одинаков у всех людей. Внешний язык – русский, английский, японский – просто согласуется с универсальным кодом, единицами языка мышления.
Берем объективно существующий мир – дублируем его бесконечным пространством мыслительных единиц. Те единицы значения, которые не делятся, называются семами. Они не зависят от языка, это другой мир – мир значений.
Эти неделимые мыслительные единицы, семы, в разных языках по-разному комбинируются в слова. В русском языке слово «билет» содержит несколько сем: это и билет в цирк, и билет на экзамене, и партбилет. В английском языке каждая сема будет выражаться разными словами: ticket – билет в цирк, card (exam card) – билет на экзамене, passport – билет партийный.
– Представьте двух абсолютно одинаковых людей, которые живут в абсолютно одинаковых условиях. Только один в русскоязычной среде, другой – в англоязычной. Будут ли эти люди вести себя одинаково?
– Один будет пить водку, другой – виски. Различия будут вызваны не языком, а культурой. Язык оказывается заложником смоделированной ситуации.
– Влияет ли двуязычие на мышление?
– Тверь – город моноязычный, но это не самая типичная ситуация. В мире больше мест, где встречаются два, три языка. Пожалуйста, Кавказ: в каждом ауле свое наречие. В Финляндии два государственных языка: финский и шведский.
Двуязычие дает интерференцию – способность переносить опыт одного языка на другой. Чтобы сказать по-английски «Это книга», ученик должен знать, как переводится «это», «книга», а также знать еще два слова, которые требует английская грамматика (It is a book).
Язык всегда открывает окно в культуру. И двуязычный человек точно богаче в этих ощущениях. В университете сейчас много учится армян и грузин, родившихся в России. Если нет знания национального языка, то сопричастность культуре можно назвать призрачной.
«В XIX веке в недрах российской гимназии сложилась во многом уникальная практика синтеза дисциплин филологического направления под общим названием «теория словесности». Этот предмет гармонично опирался на хорошо выстроенную традицию европейского образования, заключавшуюся в повышенном внимании к изучению древних языков, на фоне которых овладение новыми языками не представляло сверхтрудности, поскольку положительный опыт знакомства с латинским и древнегреческим языками без особого напряжения интерферировался на языки, генетически с ними связанные. …Надо понимать, что для массового образования… вопрос восстановления курса «теория словесности» не может стоять… Но этот вопрос все же актуален, поскольку дети так же, как и в прежние времена, тратят время на изучение гуманитаристики, а чиновники от образования заверяют общественность в том, что это образование должно соответствовать «духу времени» самыми наилучшими и доступными средствами. Если бы все было именно так, нашлись бы и светлые головы, которые вместо нынешней видимости образования создавали бы учебные программы, тысячелетиями приводившие к видимому успеху: на протяжении этих тысячелетий учение было «сладким корнем тяжкого труда» (amarae doctrinae radix suavis)».
(Ю.Н. Варзонин. «Studium latinum в европейском образовании XIX века»)
ABSIT INVIDIA VERBO
ПУСТЬ СКАЗАННОЕ НЕ ВЫЗОВЕТ НЕПРИЯЗНИ
– Как древние языки изучались в прошлом и как изучаются сейчас?
– На протяжении 19 века все было совершенно здорово. У нас появилась гимназия, созданная по прусским образцам. Древние языки изучали каждый день все годы обучения, для того чтобы читать Овидия, Горация, Гомера в оригинале. Это сейчас можно читать этих авторов в переводе, а до расцвета национальных языков – совсем, кстати, недавнее явление – знакомиться с античной литературой можно было только так.
Латинский и древнегреческий требовали больших усилий, и это тренировало мозг настолько, что на их фоне изучение новых языков казалось ерундой. Поэтому французского, например, помногу в сетке не стояло – всего час в неделю. Любой выпускник гимназии – считай, средней школы – умел читать то, что сейчас не в состоянии читать профессор.
Сейчас древние языки вычеркнуты повсеместно. МГУ и Санкт-Петербургский университет готовят специалистов по классической филологии, но это 10 человек со всей России. В программе подготовки филологов латинский и древнегреческий оставили как ознакомительные курсы.
– На вашей памяти – как сокращались часы латинского на филфаке?
– Я работаю в ТвГУ 30 лет. Стандартно на древние языки выделялось 4 часа в неделю в течение двух или трех семестров. Сегодняшний вариант – два часа в неделю, один семестр. Получается где-то 40 часов в семестр. В гимназии 40 часов латинского бывало в одну неделю. В перспективе может быть только меньше.
А что делать, когда в целом планка образования снижается? Вузы и средняя школа – это сообщающиеся сосуды. Чтобы большинство учеников написали не на 2,5 балла, ЕГЭ продолжают упрощать. Если еще несколько лет назад в задании по расстановке знаков препинания присутствовали и тире, и двоеточие, и точка с запятой, то теперь оставили одну запятую.
«За державу обидно». И все это на фоне того, что каждый день нам вдалбливают: «правильной дорогой идем, товарищи…» Школьные автобусы закупают, компьютеры, но к образованию это не имеет никакого отношения.
– На филфаке сокращают бюджетные места, опытные преподаватели уезжают на заработки кто куда: в Москву, Питер и даже Китай… Те, кто выпустился несколько лет назад, говорят: «Филфак оскудел…»
– Три года назад на русской филологии было 30 бюджетных мест, в этом году 14, в следующем оставят 11… Не исключено, что скоро бюджетных мест вообще не будет. На прикладной лингвистике никогда не было.
Интересно, что в этом году в аспирантуру поступило много ребят, которые в Твери никогда не были. Просто в Москве обучение стоит 200 000 рублей, а у нас – 70 000. Но для тверских студентов это приличные деньги.
Действительно, многие преподаватели вынуждены уходить. Но тем не менее у нас все еще самый профессорский факультет. В основном это те, кто проработал на филфаке либо 50, либо 30, либо 10 лет.
– А новое поколение появляется?
– Чтобы прийти работать в университет и начать с нуля, нужно помнить, что зарплата будет то ли 7, то ли 8 тысяч. Что убийственно для образования. Работа очень интересная, но пока ее могут позволить себе лишь те, кто не печется о том, чтобы добывать собственный хлеб. Моя профессорская зарплата, например, составляет 22 тысячи, и это потолок.
VENIENTI OCCURRITE MORBO
ТОРОПИТЕСЬ ЛЕЧИТЬ БОЛЕЗНЬ ВОВРЕМЯ
– Какие языки вы знаете?
– Древнегреческий, латинский, санскрит, английский, немецкий, шведский, болгарский, итальянский… Об остальном имею представление: чуть-чуть японского, чуть-чуть китайского…
– И какой язык ваш любимый?
– Мне как лингвисту не положено выделять какой-либо язык. Для меня все одинаковые.
– То есть вам все равно, на каком говорить: на русском, немецком ли…
– Ну, с немцем лучше на немецком.
– А как насчет тоски «по великому и могучему», которую выразил Тургенев?.. Или это все надуманно?
– А здесь имеется в виду не русский язык, а культура, все пространство, которое звучит. Начиная с комаров и заканчивая татарином-извозчиком. И когда этого пространства не хватает, может возникнуть тоска, воплощенная в метафоре. Я понимаю это как проблему изящной словесности, но не как научную. Никакой пальмы первенства среди языков нет.
– Как можно объяснить такую тенденцию, как сокращение активного запаса слов?
– Информационная среда все более агрессивна, и защитные механизмы должны это блокировать. Природа человека такова. Возникает реакция отторжения, чтобы лишняя информация в голову не залезала. Другое дело, что туда и нужная может не попасть. Но это уже издержки. А чтобы судить о лексиконе – активном запасе слов, замеры нужны. Вот Эллочка-людоедка 30 словами могла выразить любую мысль. В этом отношении она, конечно, виртуоз языка.
А вообще, вот типичная ситуация, характеризующая современное мышление. «Вася, ты читал статью?» – спрашиваю у студента. «Да, она у меня в компьютере», – и показывает на экран. «А ты ее читал?» Он не понимает: «Да, она у меня в компьютере».
– Проводите ли вы какие-либо публичные выступления, чтобы пробудить интерес к древним языкам?
– Я человек околоцерковный, и все мои научные интересы лежат в области библеистики. Я выступаю с лекциями на «Михайловских чтениях» в тверской библиотеке имени Герцена, на семинаре «Трилистник» в церкви Покрова Святой Богородицы. Участвую в лингвистических конференциях.
Дмитрий КОЧЕТКОВ
0
