Ольга Выговская, специалист Центра паллиативной помощи, эксперт Ассоциации профессиональных участников хосписной помощи из Москвы, приехала в Тверскую область от благотворительного фонда «Вера» по приглашению МАНО «Тверской хоспис «Анастасия», чтобы оценить состояние паллиативной помощи в Тверской области и научить тех, кто ее оказывает, как работать с больными, которых нельзя вылечить, но которым можно помочь.
.jpeg)
Мы встретились с Ольгой Николаевной после трех дней ее работы в регионе, в помещении выездной службы Тверского хосписа «Анастасия» (который пока существует только в виде выездной службы, как общественная организация). За эти три дня Ольга Выговская провела семинар в Тверском медицинском колледже, посетила отделения паллиативной помощи в поселках Козлово Спировского района, Новая Орша Калининского района, в ЦРБ Калининского и Лихославльского районов. На следующий день ей предстояло провести занятия для тверских соцработников. Но выводы можно было делать уже сейчас.
Когда пациента уже не надо воспитывать
Тверская область – один из немногих регионов, где еще нет хосписа. Зато у нас в области 345 паллиативных коек. Это больше, чем нужно с точки зрения Всемирной организации здравоохранения – по нормативам должно быть 10 коек на 100 тысяч населения. При этом на город Тверь, где живет 420 тысяч населения, нет ни одной паллиативной койки. Жители Твери могут лечь в безнадежном случае только в ЦРБ Калининского района – там есть 10 паллиативных коек, которые расставлены по этажам. Или в больницу поселка Новая Орша (куда, кстати, можно попасть, только «отстояв» очередь).
В Москве же сейчас действует восемь хосписов, в Санкт-Петербурге – четыре хосписа. Для жителей этих городов они доступны по полису ОМС. Но тверским пациентам туда, увы, не попасть.
Да и те паллиативные койки, которые есть в регионе, по словам Ольги Выговской, используются не по назначению, без понимания самой сути паллиативной помощи. Паллиативный пациент – это человек, которому надо обеспечить комфортное и безболезненное дожитие, тот, кого уже нельзя вылечить. Ему надо снимать отягчающие симптомы, прежде всего боль, лечить от пролежней и запоров. Такому пациенту не нужно здоровое питание, его не надо отучать от вредных привычек – он уже не успеет от них отвыкнуть.
– У вас пациента до последнего воспитывают: курить нельзя, соленое вредно. Но для паллиативных пациентов уже ничего не вредно. В хосписе обычно самая ходовая еда: мороженое, селедка, картошка с маслом. Кто-то просто хочет понюхать запах кофе. Если делать хоспис, надо понимать, для чего это нужно. Надо стоять на стороне родственников и пациентов, а не воспринимать их как врагов.
Помочь больным, спасти родственников
– Сегодня мы видели, что паллиативные койки стоят в обычной палате. В одной палате лежат выздоравливающие больные и паллиативный пациент, – рассказывает Ольга Выговская об увиденном в больницах Тверской области. – Много нецелевых пациентов, лежат пациенты, например, после инсульта, которым нужно не дожитие, а реабилитация. В больнице холодно, персонал в куртках, а беспомощные люди лежат под одним одеялом, в мокрых подгузниках, с холодными ногами.
Сейчас так называемые паллиативные отделения выполняют функцию социальной передержки. И часто настоящие паллиативные больные, прежде всего с онкологическими заболеваниями, не могут туда попасть.
А между тем у родственников нет сил и денег ухаживать за лежачими больными, они не могут бросить работу, не обладают необходимыми навыками по уходу за такими пациентами, не знают, как перестелить постель, помыть, спасти от пролежней. Помощь родственникам таких больных – важное направление паллиативной медицинской помощи. Ведь часто бывает так, что те, кто ухаживает за больными, вкладывая всю душу, уходят даже раньше тех, за кем они ухаживают.
«Нам это не закупят»
Родственников надо учить, но и медицинский персонал в тверской глубинке не очень понимает, что ему делать. Нигде в больницах нет возможности помыть пациента в ванне. Нужны современные средства, которые позволяют помыть пациента в постели. В том же Лихославле недавно построена современная больница, но и там двери узкие, кровать не вывезешь, в туалет с ходунками не зайдешь. И соответственно, человек заранее обесчеловечивается. Вот как оценивает это Ольга Выговская:
– Хоть пациент еще может дойти до туалета, его одевают в подгузник, и он вынужден лежать. Начинается процесс кормления – всех сестры кормят с ложечки, как галчат. Хотя можно попробовать дать человеку ложку, помыть ему руки перед едой. Так людей и делают «овощами», хотя они думают и все понимают. В отделении нет средств по уходу, их никто не закупает. Но откуда, от какого начальства должна прийти команда купить средства, чтобы помыть пациента? Я с этим столкнулась только здесь, в Тверской области. Нет сопереживания, нет понимания, какими больными они занимаются. Когда начинаешь рассказывать о тех технологиях, которые помогают облегчить больным жизнь, слышишь: «Нам это не закупят, зачем вы нам это рассказываете». И обрабатывают пролежни физраствором и зеленкой вместо новых средств, которые обеспечивают их заживление.
Даже в случае безнадежной болезни женщина должна оставаться женщиной, причесанной и даже накрашенной, может быть, с маникюром. А мужчина – выбритым и аккуратным. В наших паллиативных отделениях это недостижимая мечта, родные и близкие боятся навещать пациентов из-за неприятных запахов и общего тягостного впечатления.
Нельзя терпеть боль
Еще одна особенность Тверской области – не обезболивать пациента до последнего. Врачи боятся уголовных дел по незаконному обращению сильнодействующих лекарственных препаратов. И получается парадокс: в Лихославльской ЦРБ боятся дать пациенту на ночь обезболивающее лекарство, потому что старшая медсестра, в сейфе которой оно хранится, не может каждый день приезжать на работу в 9 вечера.
В Лихославльской ЦРБ лежали 12 пациентов, из них только двум было нужно обезболивание. Выходит, остальные пациенты не паллиативные? При этом, насколько известно нашей редакции, на паллиативную койку выделяется 1800 рублей в сутки плюс дотации из федеральных денег. Эти деньги уходят, в частности, на дорогие медикаменты, которые паллиативным пациентам уже не нужны.
– Те, кто организовывает у вас систему паллиатива, видимо, не понимает основных требований. Уход, доживание, а не лежание замерзшими в грязи. Всегда можно найти решение: выдать по дополнительному одеялу, надеть теплые носки. Нельзя кивать на то, что нам на это денег не дают. Волонтеры с удовольствием обеспечат пациентов теплыми носками. Дополнительное одеяло и две подушки – простое оборудование, но у вас в тверских больницах сразу возникает вопрос, где их взять.
– Вы были в разных регионах: Якутия, Архангельск, Нижний Новгород. Наличие хосписа в регионе что-то меняет? – спросили мы Ольгу Выговскую.
– Когда есть хоспис, выстраиваются отношения персонала и родственников. Там нет слова «нет», душевность и покой, круглосуточное посещение. Человек уходит из жизни не один. С ним обязательно либо родственники, либо кто-то из персонала. Люди, утратившие своих близких, часто становятся волонтерами. Семьи, утратившие маленьких детей, – для них важны слова родителей, которые прошли через это.
К сожалению, и это тоже чисто тверская ситуация, идея хосписа воспринимается со знаком минус на уровне регионального правительства. Губернатор считает, что надо развивать паллиативные отделения.
У выездной службы хосписа «Анастасия» сейчас работают три бригады, с начала года было 442 обращения, часто обращаются уже перед самым концом, когда остались считанные дни. Государство в регионе ничего подобного не делает, стационара у хосписа нет.
– Подбирать обезболивающие средства нужно всегда в стационаре. У нас опиоидные препараты пациент в среднем принимает полтора месяца до момента смерти, иногда – всего сутки. Все остальное время он живет с болью. А во всем мире по два года пациенты принимают обезболивающие. Взрослых пациентов мы можем качественно обезболить, но боятся врачи, боятся пациенты, боятся родственники.
Деньги на препараты идут государственные. В этом году Тверской области выделили 63 млн рублей. Пока мы не знаем, сколько препаратов было заказано в этом году и сколько из заказанного выбрано. Но летом на конференции в Минздраве РФ прозвучала такая статистика по нашему региону: в прошлом году Тверская область заказала 50 процентов от необходимого и выбрала 50 процентов от заказанного.
– Если посмотреть, у вас нет онкологических больных, а есть лишь инсультные, которых проще заложить в бюджет, – удивляется Ольга Выговская.
А если посмотреть статистику, то по онкологии мы одни из первых в России. Вот такая грустная история, которая может коснуться каждого.
Мария ОРЛОВА
0
