Тверь никогда не забудет Евгения Евтушенко
1 апреля ушел из жизни поэт Евгений Евтушенко, летом ему должно было исполниться 85 лет.
Кажется, совсем недавно, а именно 16 июля 2016 года, он открывал в Твери вместе Андреем Дементьевым памятник поэтам-шестидесятникам работы Зураба Церетели и декламировал:
Кто были мы,
шестидесятники?
На гребне вала пенного
в двадцатом веке
как десантники
из двадцать первого.
Читая стихи, Евтушенко как будто вновь становился молодым, и его звонкий голос словно переносил публику в зал Политехнического, где поэзия собирала толпы советских зрителей. Столько же народу пришли послушать стихи Евгения Евтушенко и летом 2014 года в ДК «Пролетарка», когда он в первый раз в новом веке посетил Тверь. Поэт признался, что был здесь уже раньше:
– Первый раз я посетил Тверь в 1952 году, в 20-летнем возрасте. У меня здесь даже разыгрался роман, так что первое впечатление от города у меня было очень романтичное. Вторично я приезжал сюда в 90-е, тоже с презентацией книги, и сейчас рад побывать здесь снова… Повсюду ведутся ремонтные работы, реставрируются старинные здания. Например, картинная галерея, в которую мы с Андреем (Дементьевым. – Прим. ред.) было сунулись. Я рад, что многое здесь осталось неизменным. В частности, кинотеатр «Звезда» и красивые девушки.
Несмотря на преклонный возраст, Евгений Евтушенко планировал гастрольный тур по России, Белоруссии, Казахстану и, возможно, еще раз посетил бы Тверь. Но судьба распорядилась иначе.
«Если будет Россия, значит, буду и я», – писал Евгений Евтушенко. Тверская область всегда будет помнить о ярких визитах Евгения Евтушенко и чтить его наследие.
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
Я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом —
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.
И надеждою маюсь,
(полный тайных тревог)
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
0
