О. Всеволод Чаплин: «Церковь – это не только люди в рясах»

11.05.2016, 13:14

Бывший глава синодального отдела – о соборности и опальных священниках

Протоиерей Всеволод Чаплин – одна из самых ярких фигур Русской Православной Церкви последних десяти лет. После его отставки с должности главы синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Московской патриархии отец Всеволод, с точки зрения многих, кардинально переменился. Он очень жестко высказывается по многим актуальным темам. Сегодня на страницах «Караван+Я» – его беседа с нашим постоянным автором Глебом Чистяковым

 

ХРИСТИАНЕ – ПОЛНОПРАВНАЯ ЧАСТЬ ОБЩЕСТВА

 

– Где находится та золотая середина в отношениях между Церковью и обществом, когда Церковь не является равнодушным наблюдателем, но, с другой стороны, не пытается вмешиваться в каждую сторону жизни общества и государства?

– Церковные институты не должны превращаться в органы политической власти или вмешиваться в их работу — это, пожалуй, единственное ограничение, которое Церковь сама на себя наложила и которое я считаю разумным. Но по самым разным вопросам жизни общества и даже государства Церковь высказываться может и должна.

Церковь – это не только люди в рясах или те, кто получает зарплату в кассе епархии или прихода. Церковь – это десятки миллионов людей, по преимуществу мирян. Эти люди не только могут, но и должны участвовать в самых разных областях жизни общества и государства, оценивать ее в полный голос, если есть что сказать. И нашим оппонентам надо наконец отойти от удивленно-неприязненного отношения к гражданской активности христиан, отношения, которое было сформировано идеями «великой» французской революции, потом советской теорией и практикой. Христиане — это такая же часть общества, как и любая другая его часть. Религиозное мировоззрение имеет такие же основания для влияния на общество, как и любые другие мировоззрения. Поэтому в общественной вовлеченности православных христиан нет ничего противоестественного, нет ничего предосудительного.

– С момента «второго Крещения Руси», с 1988 года, в России и других странах бывшего Советского Союза построены тысячи храмов и молитвенных зданий, издается множество духовной литературы, развиваются структуры практически всех традиционных религиозных объединений. Однако, несмотря на это, нельзя сказать, чтобы уровень нравственного состояния общества поднимался пропорционально церковным достижениям. А в некоторых общественных сферах уровень морали упал ниже, чем даже во времена советского безбожного режима. С чем это связано?

– Вы знаете, нравственное состояние общества все-таки меняется. Я сравниваю нынешнюю молодежь с молодыми людьми 1980-х годов, то есть периода моей юности, так вот нынешнее молодое поколение гораздо чище в нравственном отношении. В чем-то наивнее, беззащитнее, но нравственно чище однозначно. Многие люди ставят любовь, дружбу, идеи выше материального благосостояния; многие способны на гражданское мужество, на честные и смелые поступки, и это вселяет надежду. Нравственное изменение общества, особенно после цинизма поздних советских и ранних постсоветских лет, не могло быть быстрым. В 1990-е годы говорили, что должно пройти 40 лет после вавилонского плена. 25 уже прошло, и изменения в обществе налицо.

Другое дело, что часть элит, сформировавшихся в те самые циничные 1980–1990-е годы, до сих пор пытается сочетать нравственную и патриотическую фразеологию с абсолютным бесстыдством собственной жизни. Эти люди говорят о любви к России — и держат имущество и деньги за рубежом, они говорят о нравственности — и бросают своих жен, и начинают заниматься, попросту говоря, блудом, они говорят о честности — и допускают сомнительные действия на стыке власти и бизнеса. Поэтому я и говорю, что важным элементом нравственного обновления общества сегодня должна быть смена элит, очищение от людей, получивших в свое время мощную прививку цинизма и вряд ли способных преодолеть в себе ее последствия.

– В древней Церкви христианин ощущал себя полноценным членом христианской общины, сейчас — скорее прихожанином, а иногда и просто захожанином. Почему роль христианской общины как таковой нивелировалась и можно ли что-то сделать для ее возрождения и более активного участия в ее жизни мирян?

– Действительно, кризис общинного устройства церковной жизни, кризис общинного сознания имел и до сих пор имеет место. Но ситуация быстро улучшается. Я не согласен с людьми, говорящими: у нас общины нет, у нас одни захожане, миряне не несут никакой ответственности за жизнь прихода, им все равно и так далее. На самом деле ситуация уже иная, по крайней мере в большинстве городских общин, да и в половине сельских. Есть, конечно, некоторая специфика в отдельных местах — это монастыри, больничные, тюремные храмы, храмы при военных частях. Но вот в обычных приходах и подворьях сейчас общины уже в значительной степени сложились. Постоянные прихожане знают друг друга, общаются, их интересует происходящее в приходе, они по мере сил стараются участвовать в его жизни. Конечно, десятину сегодня мало кто может себе позволить, но какие-то регулярные пожертвования они делают практически каждую неделю.

Эти люди уже небезгласны, это не старушки 1980-х годов, это люди, у которых есть свой голос. Основу приходов сегодня составляют молодые семьи с детьми, люди среднего возраста. С этими людьми можно и нужно советоваться о состоянии и развитии приходской жизни. Я, например, когда служил в храме святителя Николая на Трех Горах, на приходское собрание приглашал всех с амвона. Люди приходили со своими вопросами, пожеланиями. Да, появлялось три-четыре сторонних человека, но и их тоже не было смысла бояться. И, для того чтобы община развивалась, надо просто доверять людям, чаще советоваться с ними, чаще собирать их, выслушивать их мнения и делать из этого выводы. Я бы сказал, что члены общины вполне могут принимать участие в церковной жизни, в принятии решений по важным вопросам, не исключая и выборов духовенства.

 

УСЛЫШАТЬ ГОЛОС ПРИХОЖАН

 

– Отец Всеволод, мы в Тверской митрополии наблюдаем процесс выгорания духовенства, пришедшего в Церковь на волне религиозного возрождения 90-х. Люди стареют, у многих подорвано здоровье, они разочаровались в возможности что-то сделать, как-то применить свои таланты. Это усугубляется административным давлением со стороны руководства епархии, перемещением священников из храма в храм, из города в город. Что делать прихожанам, чтобы помочь своим батюшкам? Где РПЦ будет искать кадры, когда это романтическое поколение уверовавших советских интеллигентов уйдет на пенсию? В этом номере «Караван+Я» пишет о трагической ситуации, в которой оказался о. Сергий Лакутин из Бологовского района. Кандидат экономических наук из Москвы, он оставил прежнюю жизнь, чтобы возрождать храм в деревне. Но уже в немолодом возрасте попал в немилость к благочинному и архиерею. Прихожане борются, чтобы спасти своего батюшку. Но их никто не слушает.

– Я с большим уважением отношусь к владыке митрополиту Виктору, это человек разумный, умеющий выслушивать разные мнения. Но проблема, которую вы подняли, есть, и отнюдь не только в Тверской области. Я не случайно предлагаю изменить систему поставления клириков в приходы, сделать так, чтобы приходские общины выдвигали кандидатов, а епископ имел бы право их отвести – но по строго каноническим и внятно объясненным причинам. Когда священников тасуют по приходам, когда в общины при наличии достойных кандидатов назначается малознакомый человек, это глубоко противоречит самой идее церковности, принципу общинной христианской жизни, пастырства.

Сегодня многие священники при встрече рассказывают о том, как они разочаровываются в происходящем, кого-то выгоняют, кто-то уходит сам. Таких изгнанных и ушедших во всей нашей Церкви многие и многие сотни. И действительно, на смену романтикам-интеллигентам, людям моего поколения и чуть старше, приходят совсем молодые люди без сформировавшегося призвания, которые потом уходят в дальнейшее плавание по штормящим водам житейского моря. Либо не приходит никто.

Во многих общинах есть люди, способные к пастырству. Конечно, у них не должно быть канонических препятствий к поставлению в сан, но я убежден, что именно за этими людьми будущее. Вообще, священнослужение больше подходит для уже сформировавшихся людей среднего возраста, а не для юнцов. Это я вам говорю, как человек, который сам стал священником в 23 года (улыбается).

Думаю, что об этих проблемах надо говорить на приходских собраниях, на которые сейчас святейший патриарх рекомендует приглашать всех желающих, в церковных и светских СМИ, в Интернете. Надо не бояться ставить эти вопросы как можно более прямо, честно, с фактами в руках, и особенно с фактами человеческих коллизий. Кстати, я знаю, что два священника из Тверской области подписали мое обращение о выборности духовенства и получили за это, что называется, по шапке, но от своей позиции не отказались.

Я полагаю, что необходимо вернуться к канонической практике поставления, назначения и перемещения священнослужителей. Сегодня нас пугают хаосом или манипуляцией в случае доступа общин, мирян к принятию решений в церковной жизни. Небольшая такая опасность есть, но ее вполне можно избежать. В случае попыток манипуляции есть самые разные защитные механизмы. Так, какую-то внешнюю агрессивную группу вполне можно выявить и попросить покинуть собрание. Главное – доверять людям, которые сегодня достаточно зрелы в христианском отношении, по крайней мере в городских общинах. Нужно также осознать, что современная практика не устраивает очень многих. Если эти люди пока не протестуют и не высказываются громко, это не значит, что озабоченности в них нет. Поэтому, пока нарыв не прорвался, нужно постараться его вылечить восстановлением подлинной соборности.

 

КАНДИДАТЫ В ЕПИСКОПЫ ЕСТЬ В КАЖДОЙ ЕПАРХИИ

 

– Чем было вызвано появление этой петиции о выборах духовенства, вызвавшей такое брожение в умах нынешних архиереев?

– В канун революционных событий 1917 года были избраны лучшие архиереи своего времени. Именно они, эти архиереи, возглавившие сонм новомучеников, были избраны при участии клира и народа. Такое вполне возможно и сегодня. Тем более, как я уже указал, церковные общины вполне состоялись и могут принимать участие в управлении Церковью. Конечно, патриарх и Священный Синод должны иметь возможность отвода избранного епархиальным собранием кандидата, если на то имеются причины. Но такие причины должны быть строго определены и представлены всей Церкви. В ныне господствующей практике, когда архиереев нередко назначают по мотивам целесообразности, всегда очень много личного, очень много интриг и церковной бюрократии.

На самом деле имеются кандидаты в епископы в самих епархиях. Мы знаем, что во многих епархиях, монастырях, приходах есть настоящие лидеры церковной жизни – авторитетные духовники, пастыри, мыслящие и общественно активные. Конечно, у них должно быть преимущество перед приезжими кандидатами из совсем других церковных областей, иногда слишком юными и неопытными для того, чтобы духовно руководить людьми даже на уровне прихода, уж не говоря о епархии.

Абсолютно ненормальна ситуация, когда в приходскую или епархиальную общину назначается человек совершенно неизвестный, не знающий ни обычаев местной общины, ни даже ее истории. Если кандидат предлагается «внешний», он должен сначала пройти испытательный срок, поработать в каком-либо качестве в той общине, в которую назначается, чтобы завоевать там доверие.

– Как вы относитесь к взглядам и формам просветительской деятельности протодиакона Андрея Кураева?

– Многое из того, что говорит отец Андрей, я не разделяю. И главная проблема отца протодиакона – это следование за модными трендами, попытки приспособиться к вкусам и взглядам либеральной аудитории, редуцировать церковное предание и даже Писание до вещей, которые ласкают слух участников «прогрессивной» тусовки. О. Андрей вообще с юности стремился понравиться аудитории – прежде всего либеральной, при этом жестко обличая и провоцируя аудиторию консервативную.

Впрочем, я считаю, голос о. Андрея нужен и важен Церкви, в том числе потому, что он обличает разные пороки духовенства – заметим, что он не всегда это делает с достаточными доказательствами, что плохо и подрывает доверие к обличениям. Но не думаю, что о. Андрею надо пытаться как-то заткнуть рот. Более того, надеюсь, что когда-то этот человек займет одно из центральных мест в Церкви. Впрочем, важно, чтобы это место не было монопольным, важно, чтобы его роль в церковном учительстве не оказалась единственной.

– Изменились ли у вас отношения с окружающими людьми и знакомыми после вашей отставки?

– Я давно готовился покинуть эту работу и, откровенно говоря, думал над тем, кто после этого останется в друзьях, а кто отвернется. Так вот, думал я о людях гораздо хуже, готов в этом признаться. Из тех политических и общественных деятелей, к которым подкатывали с предложением меня обругать, отреагировали только два человека. И только один из них бегает от меня на разных публичных мероприятиях – со всеми остальными продолжаем общаться, чему я очень рад. В Церкви же удалось сохранить общение практически со всеми, с кем я бы хотел общаться, и многие выражают поддержку: кто-то прикровенно, кто-то открыто. Всем своим друзьям, коллегам, соработникам я очень благодарен.

Глеб ЧИСТЯКОВ

25 0
Лента новостей
Прокрутить вверх