50-летие Тверского полиграфа детской литературы – это праздник или конец истории?
В декабре состоится аукцион по продаже имущества ОАО «Высшая школа», которому с 2010 года принадлежит и Тверской полиграфкомбинат детской литературы, наряду с тульским и смоленским предприятиями. Очевидно, эти обстоятельства омрачили 50-летие тверского полиграфа, которое, по идее, должно было праздноваться весной, но прошло незамеченным. В фейсбуке директор «Парето Принт» Павел Арсеньев с горечью говорил о поминальных венках для юбиляра. Мы пообщались с ветеранами полиграфкомбината и его новым руководством, каким они видят историю старого предприятия и его современность. В этих беседах раскрылся классический конфликт отцов и детей. Кроме того, еще несколько лет назад звучала мысль о развитии «полиграфического кластера» в Тверской области, а сейчас об этом молчат
«СЛУХИ О НАШЕЙ СМЕРТИ СИЛЬНО ПРЕУВЕЛИЧЕНЫ»
– Последний аукцион не состоялся, потому что не нашлось желающих, – рассказывает по телефону Наталья ЖИВОТОВА, и.о. управляющего директора Тверского полиграфкомбината.
– То есть никому полиграф не нужен?
– Продается ведь не один наш полиграф, а комплекс предприятий, входящих в ОАО «Издательство «Высшая школа». Речь идет о смене собственника. У вас есть 2 миллиарда рублей? Покупайте!
– Нет, спасибо. А нет ли у вас опасений, что полиграф могут выкупить и закрыть?
– Кому придет в голову закрывать рентабельное предприятие? У нас сейчас большая загрузка. Среднемесячный объем в районе 5-6 млн экземпляров. Обеспечены работой около 800 человек, и нам даже не хватает кадров.
– Насколько я знаю, часть помещений полиграфа сдана в аренду ресторану и торговому центру.
– Это связано с развитием технологий. Например, если раньше в формном цехе работали 170 человек, то теперь, с современной техникой, тот же самый объем работ могут делать и 30 человек. Кроме того, на первом этаже раньше у нас располагалась книготорговая база, необходимость в которой отпала.
– Вы отмечали как-нибудь 50-летие комбината? Ветераны говорят, что раньше была определенная традиция празднований, а сейчас на юбилей никого не позвали…
– Время сейчас неподходящее. Ветеранов становится все больше, и, может, это прозвучит неэтично, но их физически некуда пригласить, и мы не хотим отвлекать рабочих от работы. Мы не можем себе позволить покупать подарки ветеранам, чтобы потом выслушивать «кучу добрых слов», что кто-то не пьет кофе и т.д.
– С каким настроением вы встречаете Новый год?
– Взлетевший курс доллара ударил и по нам: значительная часть комплектующих у нас импортная, краски тоже, Рыбинский завод полиграфических машин практически не работает. Но пока ничего, настроение как у всех. Одно точно скажу: слухи о нашей смерти сильно преувеличены.
«МЫ ПОСТОЯННО ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАЛИ»
Владимир ГОРОДЕЦКИЙ участвовал в запуске детского полиграфкомбината в 1965 году и прошел путь от мастера печатного цеха до замдиректора по производству. Уволился он в 2001-м, но продолжает заниматься любимым делом.
Мы встречаемся в редакционно-издательском управлении ТвГУ и беседуем, в то время как Владимир Александрович печатает университетскую брошюру. Будучи студентом кафедры издательского дела, я с удовольствием слушал лекции Городецкого об искусстве полиграфии, которые он украшал рассказами о собственных экспериментах. Истории различных изобретений завораживают и сейчас:
– В советское время приоритет отдавался нацреспубликам, которые обеспечивались лучшим оборудованием, и на детском полиграфкомбинате, относившемся к России, техника была ниже классом.
Зато у нас было больше механизации. Мы создали специальную экспериментальную группу, которая занималась разработками по автоматизации операций. Так, например, мы построили автоматизированную гальваническую линию по изготовлению форм наподобие шведской, смонтированной в Зарайске. Это позволило печатать учебники миллионными тиражами.
В день полиграф выпускал около 150 тысяч книг. Тираж приходилось упаковывать вручную. Тогда мы внесли рацпредложение по автоматизированной обвязке и упаковке пачек, за что получили медаль ВДНХ и автобус для предприятия.
– Расскажите подробнее об этой разработке.
– На почте использовалась машинка для обвязки пачки писем, и мы заимствовали эту идею, адаптировав ее под наши нужды. Экспериментальный образец пришлось утверждать «наверху» и добиваться, чтобы его внесли в госстандарт. Получив разрешение через полгода, мы скупили несколько машинок на почтамтах и переделали. Только через 8 лет завод в Ейске стал выпускать машинки наподобие импортных.
Но обвязать пачку недостаточно – ее ведь нужно еще упаковать. И тогда мы побывали на предприятии, которое упаковывает сахар… Идею взяли оттуда и снова адаптировали.
– То есть в советское время шел открытый обмен опытом?
– Да, предприятия практически всех отраслей были доступны. Это сейчас стараются все друг от друга скрыть. Мы делились своим опытом в профессиональных журналах, на всесоюзных совещаниях. Думаю, той творческой атмосферы нигде уже больше не осталось.
– Как изменилась атмосфера на предприятии после развала Союза?
– Мы старались идти в ногу со временем, стали привлекать как можно больше заказчиков, участвовали в международных книжных выставках. Показательно, что рабочим ни разу не задержали зарплату. Однако особенно тяжело пришлось в 1998 году. Тогда многие издательства перестали печататься за рубежом, и мы первыми в России стали печатать книги с вырубками: это когда края книги не прямые, а фигурные. Изобрели специальные станки, принцип работы которых подсмотрели в сапожном производстве.
– Вы следите за судьбой полиграфкомбината?
– Я всегда рад встретить людей, с которыми раньше работал. Готовясь к беседе, я искал старые брошюры, которые мы выпускали к юбилеям комбината, и нашел вот этот черновик… Здесь я пытался записать поздравительную речь в честь нынешнего 50-летия комбината… (показывает записку). Я позвонил на предприятие, и мне сказали, что на празднование у них нет денег. Да они и не нужны. Музей истории полиграфкомбината, который мы готовили всем коллективом, порушили… Память вообще-то нужна не только нам, но и нынешним сотрудникам… (рвет записку).
«ПЕСНЯ РАБОТЕ НЕ ПОМЕХА»
София ПШЕНИЦЫНА проработала на детском полиграфе 33 года, приехав из Смоленска. Она с упоением рассказывает о былой атмосфере на предприятии и угощает чаем с зефиром:
– Когда мы отмечали 30-летие комбината, то настроение праздника появлялось начиная прямо со входа: рабочих поздравляли по радио. В цехах проводились концерты художественной самодеятельности, в которых участвовали и рабочие, и их дети! Это было грандиозно.
В мае этого года я позвонила на полиграф и поздравила сотрудников с 50-летним юбилеем предприятия, на что мне ответили как-то печально. Сказали, что никакого праздника не будет – у них денег нет. Боже мой, какие деньги!..
– Праздники работе не мешали?
– Не только не мешали, но и помогали. Помню, как 31 декабря мы срочно выполняли заказ – все наряженные и готовые к встрече Нового года! Вместе с нами трудилась и директор Ольга Батанова, и ее муж.
Конечно, в советское время были планерки, была настоящая «штурмовщина» – куда же без этого. Не случайно полиграф был одним из лучших предприятий не то что в области – а во всей отрасли.
– Как вы пережили 90-е годы?
– Трудные были времена, но благодаря грамотному руководству и коллективу мы выстояли – зарплату всегда выдавали вовремя.
Я работала в формном цехе и постоянно взаимодействовала с издательствами, с ними происходил длительный корректурный обмен. Однажды на встрече я спросила руководителя одного крупного издательства: «Почему вы обращаетесь к нам, ведь у вас в Москве есть свои типографии?» На что он ответил: «Здесь мы встретились с грамотными, ответственными специалистами, которые делают все качественно и в срок. Не было ни одного случая срыва заказа. С вами нам работать комфортнее».
Выйдя на пенсию, Софья Владимировна занялась вышивкой картин. Она способна передать загадочную улыбку Моны Лизы, так что издалека это смотрится как репродукция великого мастера, и только при приближении осознаешь, что это изящная вышивка.
– Многие, кто работал на полиграфе, были творческими людьми, настоящими художниками, не то что я, – скромничает Софья Пшеницына.
«КРИЗИСЫ МЫ ПРЕОДОЛЕВАЛИ С ЧЕСТЬЮ»
Анатолий МИТРОФАНОВ был директором полиграфа детской литературы с 1986 по 2003 год, то есть под его руководством коллектив пережил перестройку, распад Союза и дефолт 1998 года, во время которого, с гордостью говорит Анатолий Михайлович, «ни разу рабочим не задержали зарплату: аванс 23-го числа, зарплата 8-го».
Мы разговариваем в комнате, похожей на маленький читальный зал: книжные стеллажи вдоль стен, картины.
– Честно говоря, некогда было читать, находясь в должности директора предприятия почти с двумя тысячами подчиненных, да еще в такие непростые времена. Вот теперь наверстываю…
– Судя по интерьеру, работа оказала влияние на ваш вкус.
– Конечно, я встречался с редакторами, руководителями крупных издательств, посещал всемирные книжные выставки в Англии, Италии, Франции, США… 11 сентября 2001 года, кстати, я оказался в Нью-Йорке, когда в башни-близнецы врезался самолет террориста… Из-за переполоха неделю не мог оттуда улететь… В общем, насыщенная была жизнь.
ПЕЧАТНИК ДОЛЖЕН БЫТЬ ОТ БОГА
– Я родом из деревни под Бологое, у нас была большая семья из шестерых детей. Настало время выбирать себе дорогу – я вычитал где-то, что в Твери находится художественное ремесленное училище полиграфистов и поступил туда. Затем армия, где я работал по специальности и прошел путь от наборщика до начальника типографии. Затем окончил Московский полиграфический институт, но оставаться в столице из-за шума и суеты не захотел. 17 января 1968 года по моему желанию меня направили в Тверь, на детский полиграфкомбинат, мастером участка в печатном цехе. Предприятие существовало всего три года, но активно развивалось – в цехе установили машины немецкого производства.
– А разве вся техника в советское время не была отечественной?
– Действительно, был железный занавес, но по репарации Германия была обязана возместить ущерб, причиненный во Второй мировой войне. Оборудование приходило из ФРГ и, чуть похуже, из ГДР. Листовые машины были все немецкие, рулонные выпускал Рыбинский завод. Отечественные машины были допотопными, мы считали, что в техническом отношении отстаем от Запада лет на 50.
– И все же полиграфия развивалась?
– Да, причем бурно. Комбинаты в Чехове, Можайске, Ярославле, Твери – это были громадины. В 1979 году меня прочили в главные инженеры Смоленского комбината, но я не хотел уезжать. В 1980 году в СССР проходила Олимпиада, и главного инженера взрослого полиграфа вызвали в Москву на должность директора типографии «АПН», которое должно было обеспечивать информационную поддержку этого события. Так меня пригласили на его место.
Если детский полиграф был республиканского подчинения, то взрослый – союзного, а это большая разница. Лучшее оборудование везли на взрослый комбинат, в частности, к Олимпиаде-80 он получил новейшую технику немецкого производства и выполнил ответственный заказ по выпуску 3-го тома отчетного издания об Олимпиаде.
Детский же полиграф был своеобразным полигоном: здесь проходили испытания отечественные экспериментальные станки и материалы. Например, разработки Торжокского завода полиграфических красок использовали в первую очередь здесь.
– Книгопечатание, по-вашему, это искусство или просто тип производства?
– Сегодня технологии значительно облегчают жизнь и берут часть функций на себя. Я, например, печатал энциклопедию искусств в 18 красок, а сейчас это делают в 4 краски. Печатник определял на глаз, какой краски не хватает, а какой, наоборот, слишком много. Регулировали не кнопками на компьютере, а винтиками: сделал пол-оборота – и все, уже искажение. Меня самого учил печатник от Бога, часто его вспоминаю. Конечно, тут нужен был особый талант.
НА РАБОТУ ХОДИЛИ КАК НА РАССТРЕЛ, НО ВЫЖИЛИ
– В 1986 году я стал директором детского полиграфкомбината – руководитель Ольга Батанова ушла на пенсию, и была согласована моя кандидатура.
– Как вам удалось удержать предприятие после распада Союза?
– Когда рухнула плановая система, у нас резко упали тиражи. Если в советское время мы печатали учебники миллионами экземпляров, обслуживая всего 15 издательств, то в 1990-е мы стали сами себе хозяева – налаживали контакты с заказчиками, число которых приближалось к 100, и печатали не только детскую литературу, но детективы, фантастику – эти книги распродавались влет.
Наибольшее впечатление произвел на меня дефолт 1998 года. Идешь на работу как на расстрел. Цеха стоят, темно, и только местами горит свет.
Я собрал весь актив и прямо сказал: «Братцы, никто о вас не позаботится, кроме вас. Наша задача – заказчикам в рот смотреть, печатать книги качественно и в срок. А если мы будем заниматься демагогией и бастовать, то из этого ничего хорошего не получится». Еще у меня было правило: деньги – вперед. Тираж мы не отдавали, пока не получали оплату. Путин, когда был председателем правительства, прислал благодарственное письмо коллективу за то, что мы расплачиваемся «полновесным, «живым» рублем».
Конечно, в кризисный год пришлось сократить около 130 рабочих, но мы выстояли эту битву. Она длилась целый год, но постепенно мы вышли из кризиса, и к 2003 году предприятие было в расцвете сил.
– И все-таки я был неудобным руководителем из-за своей самостоятельности. Мне стали предлагать досрочно покинуть должность, я отказывался. И вот в 2003 году контракт не продлили. Коллектив меня очень трогательно провожал, кто-то хотел устроить забастовку… Я сказал, что не нужно. Свое дело я уже сделал, и обиды ни на кого не держу.
Мне выпала удача работать с таким замечательным коллективом. Народ у нас золотой. Хочу сказать спасибо всем, кто еще жив. Ветераны уходят… У нас на полиграфе была традиция организовывать встречи ветеранов, после моего ухода она действовала года два-три, а потом забылась…
Дмитрий КОЧЕТКОВ
0
